Сайт поисковой экспедиции «Долина» памяти Н. И. Орлова
Настоятельно рекомендую прочитать книгу Б. М. Гаврилова «Долина смерти. Трагедия и подвиг 2-й Ударной армии».
Размышления немецкого командования о судьбе Ленинграда
Волховские болота во время войны были сплошь заминированы, они хранили в глубокой тайне истинную картину событий, и туда долго не ступала нога человека. Местное население больше в эти края не вернулось. Приезжие вообще ничего не знали о тех событиях. Только с Н. И. Орлова началось открытие истинной картины подвига бойцов 2-й Ударной, погибших в том котле. Поисковикам открылся «слепок времени». Все застыло, как в последний миг. Нетронутые края. Поисковики ходили и видели все своими глазами: где были немецкие позиции, где наши, кто куда направлялся, где погиб, кучи гильз, остовы сгоревших автомашин и мины, мины, мины…
Далее огромную роль в прорыве стены молчания вокруг 2-й Ударной сыграл С. С. Смирнов. Тот самый Сергей Сергеевич, который открыл стране подвиг защитников Брестской крепости. Однажды он приехал в Великий Новгород, и его познакомили с Н. И. Орловым. Телевизионные передачи Смирнова о фронтовиках смотрели все – от мала до велика. Смирнов пригласил выступить в передаче Орлова и рассказать о своих находках на местах боев 2-й Ударной. После этой передачи на телевидение пошли сотни писем от ветеранов 2-й Ударной. Это было прорывом завесы молчания.
К Н.И.Орлову стали писать и приезжать ветераны. Постепенно стала вырисовываться общая картина событий. Все это отражено в уникальной книге «Комендант Долины смерти», опубликованной на основе поисковых работ последователями Н. И. Орлова.
Обстановка на фронтах перед операцией
К концу
Относительно других направлений командование РККА считало, что на юге и под Ленинградом противник успел создать прочную позиционную оборону, для ее взламывания необходимы мощные артиллерийские средства, которыми Красная Армия временно не располагает, и, следовательно, на этих направлениях необходимо ограничиться частными операциями, т. к. сил и резервов на все участки обширного фронта не хватит. Данную точку зрения разделяли маршал Б. М. Шапошников, генерал армии Г. К. Жуков и член ЦК ВКП(б) и Государственного Комитета Обороны Н. А. Вознесенский, заместитель председателя СНК СССР, один из кураторов советского военного хозяйства по вопросам оружия и боеприпасов. Последний специально подтвердил, что обеспечить общее наступление всех фронтов нет экономической возможности. План Жукова, Шапошникова и Вознесенского более соответствовал реальным возможностям войск и военной промышленности. Однако Сталин был увлечен мыслью о широком наступлении по всему фронту, он преувеличивал военное значение московской победы и других контрударов РККА зимой
Цели операции
Изначально наступательная операция была задумана советским командованием в форме глубокого прорыва с одновременным окружением занимающей оборону на рубеже р. Волхов группировки противника. (Название «Любанская» она получит значительно позже, в связи с изменением направления главного удара.)
Таким образом, были убиты два зайца – прорыв блокады и окружение непосредственно осуществляющей блокаду группировки противника.
Направления ударов 54-й и 4-й армий образовывали настолько острый угол, что, несмотря на наступление на один и тот же пункт, они должны были в основном окружать не войска противника между своими смежными флангами, а прорываться к Ленинграду почти по параллельным маршрутам, отсекая от тылов мгинскую группировку противника. Армии ставилась задача наступления на большую глубину с целью перехвата железных дорог, питающих осаждающие Ленинград войска противника.
В сущности, первоначальный план Любанской операции, автором которого был Б. М. Шапошников, имел своей целью радикальное решение проблемы блокады Ленинграда. Пробивать узкий коридор к городу вдоль одной из железнодорожных веток или по берегу Ладоги сочли нецелесообразным. Фронт в районе Ленинграда должен был сдвинуться на запад на всем пространстве от озера Ильмень до Ладожского озера, а в перспективе – до Финского залива, вернувшись тем самым к обстановке августа
Однако обстановка на направлении предстоящего наступления успела измениться в течение нескольких недель, прошедших с момента появления директив Ставки ВГК войскам Волховского и Ленинградского фронтов. Группа армий «Север», единственная из трех групп армий, получила в первую линию свежую дивизию, переброшенную с Запада. Это была 215-я пехотная дивизия, занявшая позиции на р. Волхов в составе XXXIX моторизованного корпуса. На пути в тот же корпус находилась 81-я пехотная дивизия. Отступление от Тихвина заставило немецкое командование усилить свои войска на этом направлении.
Оборона противника
Оборона врага на Волхове начала создаваться 20 августа
Особенно тщательно прикрывались направления на Любань – Тосно, Вырица – Сиверская и на Новгород. Оборону волховских рубежей против 54-й армии Ленинградского и 4-й армии Волховского фронта держали 96-я, 269-я, 11-я и 21-я пехотные дивизии 1-го армейского корпуса вермахта; против 59-й армии – 291-я, 254-я, 61-я и 215-я пехотные дивизии и части СС; против 2-й Ударной армии – 126-я, 250-я испанская (20 тысяч человек), 225-я и 28-я легкие пехотные дивизии и весь 39-й моторизованный корпус; новгородское направление против 52-й армии прикрывали 58-я и 81-я пехотные дивизии. Сравнивая силы сторон, следует помнить, что германская дивизия превосходила советскую на 4–6 тысяч чел., а кроме того, в тот период имела лучшее техническое оснащение. Более того, немцы использовали дивизии-монстры. Подробнее об этом можно прочесть в буквально недавно вышедшей книге Вячеслава Мосунова «Битва в тупике. Погостье 1941-1942 г.» В отзыве Алексея Валерьевича Исаева читаем: …"многие достигнутые в ходе наступления успехи Красной армии оставались незамеченными, не проходят явно в оперативной документации 54-й армии и ее соединений. А так есть некое развитие ситуации с прорывом через ж.д. линию и постепенным расширением плацдарма за ней. Главное же, В. Мосунов раскрыл механизм ведения позиционных боев вермахтом с накачкой занимавших оборону дивизий (а конкретно 269-й пд под Погостьем) батальонами из других соединений. Причем во впечатляющих масштабах, когда штаб одной 269-й пд объединял батальоны, которых хватило бы на три полноценных дивизии. Показывается ротация этих батальонов по мере «стачивания» в позиционных боях, в конце книги приводится несколько "мгновенных снимков" на разные даты состояния дивизии-монстра. Также раскрыта тема использования немцами танков (именно танков с башней) формально сугубо пехотными соединениями".
О Мерецкове
Кирилла Афанасьевича Мерецкова в октябре освобождают из застенков НКВД, где его истязали и избивали, восстанавливают в звании и отправляют на Волховский фронт, где он осознает, что должен реабилитироваться перед Советской властью. Л. З. Мехлис, который большей частью выискивал врагов, привез на фронт Мерецкову личное письмо от Сталина, написанное тем собственноручно.
Уважаемый Кирилл Афанасьевич!
Дело, которое поручено Вам, является историческим делом. Освобождение Ленинграда, сами понимаете, великое дело. Я бы хотел, чтобы предстоящее наступление Волховского фронта не разменивалось на мелкие стычки, а вылилось в единый мощный удар по врагу. Я не сомневаюсь, что Вы постараетесь превратить это наступление в единый и общий удар по врагу, опрокидывающий все расчеты немецких захватчиков.
Жму руку и желаю Вам успеха.
И. Сталин 29.12.1941 г.
После такого письма промедление с началом операции становилось равносильно смертному приговору, особенно если учесть, что наступление волховцев поддерживали не только соседние Ленинградский и Северо-Западный, но и все другие фронты. Сталин обещал дать Мерецкову еще одну армию, но это так и осталось обещанием.
Начало операции
В процессе перевозки на фронт 2-я Ударная армия в полной мере ощутила на себе проблемы слабой сети коммуникаций на северо-западном направлении и суровую зиму
Воин 327-й дивизии П. М. Герасимов вспоминал: «Шли только ночью; днем укрывались в лесу. Путь был нелегким. Чтобы пробить дорогу в глубоком снегу, приходилось колонны строить по 15 человек в ряду. Первые шли, утаптывая снег, местами доходивший до пояса. Через 10 минут направляющий ряд отходил в сторону и пристраивался в хвост колонны... На пути встречались незамерзшие болотистые места и речушки с наледью на поверхности. Обувь намокала и промерзала. Просушить ее было нельзя, так как костры на стоянках разводить не разрешалось... Выбились из сил обозные кони. Кончилось горючее, и автомашины остановились. Запасы боеприпасов, снаряжения и продовольствия пришлось нести на себе. И все же ночью 7 января наша дивизия подошла к линии фронта».
Начать операцию предполагалось в конце декабря. Однако наступление пришлось отложить, т. к. из состава 2-й Ударной и 59-й армий на фронт в полном составе прибыла к тому времени одна дивизия (327-я), но к самой линии фронта она еще не подошла, а слабые атаки 4-й и 52-й армий результатов не имели. По просьбе К. А. Мерецкова наступление перенесли на 7 января. Надо было основательно подготовиться, т. к. противник успел прочно закрепиться на высоком берегу Волхова.
Первым днем Любанской операции можно считать 4 января
Еще более драматично развивались события в полосе наступления Волховского фронта. К назначенной дате наступления – 7 января
Однако, не дожидаясь полного сосредоточения войск, армии Волховского фронта перешли в наступление в 10.00 утра 7 января. Форсировав на отдельных участках р. Волхов, войска армий понесли большие потери в боях за прибрежные населенные пункты, не имея сил для развития успеха в глубину. Только 2-я Ударная армия потеряла около 3 тысяч человек убитыми и ранеными уже в первые полчаса наступления.
Острая нехватка автомашин и танков
Артиллерия фронта перемещалась только на конной тяге, некоторое количество тягачей ХТЗ «Сталинец» появилось гораздо позже. Из-за малого числа танков почти нечем было сопровождать пехоту в наступлении. К. А. Мерецков вспоминал:
«Когда я просил в Ставке танки и автомашины, то в те дни порой слышал, что эта техника, скорее всего, явится обузой, безнадежно застряв в лесах и болотах. Самолетов же некоторое время мы совсем не получали. Опыт первых боев показал ошибочность подобных установок. Наша пехота из-за отсутствия танковой и авиационной поддержки вынуждена была ломать оборону противника штыком и гранатой, неся при этом большие потери. Там же, где удавалось организовать поддержку пехоты танками и авиацией, потерь было меньше, а успехи значительнее. Конечно, лесисто-болотистая местность и глубокий снежный покров создавали существенные трудности в использовании боевой техники, но они были преодолимы и с лихвой окупались».
Мерецков просит Ставку отсрочить наступление
Провал первой попытки заставил Военный совет Волховского фронта просить Ставку перенести операцию еще на три дня. Ставка согласилась, хотя, конечно, там понимали, что в существующих условиях нельзя за три дня подготовить войска к наступлению. Задачи войскам остались почти без изменений. Главный удар по-прежнему наносила 2-я Ударная армия.
Но для должной подготовки времени все равно не хватило, и к намеченному сроку – 10 января – фронт оказался не готов к наступлению. Однако Ставка придавала операции столь большое значение, что 10 января в разговоре по прямому проводу Сталин сам предложил Мерецкову отсрочить операцию еще на пару дней. Мерецков попросил три дня, больше не осмелился, хотя, по его собственному признанию, для подготовки требовалось еще 15–20 суток. В результате наступление наметили на 13 января. Вину за срыв подготовки Сталин, разумеется, возложил на Мерецкова. В телеграфном разговоре с Мерецковым Сталин заявил: «У русских говорится: поспешить – людей насмешишь. У вас так и вышло, поспешили с наступлением, не подготовив его, и насмешили людей. Если помните: я вам предлагал отложить наступление, если Ударная армия Соколова не готова. Вы отказались, а теперь пожинаете плоды своей поспешности».
Были также произведены кадровые перестановки. Г. Г. Соколов был смещен с поста командующего 2-й Ударной армией. На эту должность был назначен ранее командовавший 52-й армией генерал-лейтенант Н. К. Клыков, а 52-ю армию принял генерал-лейтенант В. Ф. Яковлев.
О первом командующем 2-й Ударной Г. Г. Соколове
Особое беспокойство Мерецкова вызывала подготовка 2-й Ударной армии. 6 января на командном пункте 2-й Ударной Военный совет фронта созвал совещание для проверки готовности штаба армии и прибывших подразделений к наступлению. Оказалось, что командарм Г. Г. Соколов не знал обстановки, не представлял даже приблизительно, где находятся прибывающие части армии, а в тактическом плане как полководец не смог подняться выше уровня гражданской войны. Современных методов ведения боя и большой операции он не представлял. Генерал-лейтенант Г. Г. Соколов до войны являлся заместителем наркома внутренних дел и, видимо, успешно вьшолнял в органах известные функции, но доверить ему армию можно было только в силу явного недоразумения. Командиры частей и соединений обижались на его поверхностное руководство. По словам Мерецкова, Соколов «брался за дело горячо, давал любые обещания. На практике же у него ничего не получалось. Видно было, что его подход к решению задач в боевой обстановке основывался на давно отживших понятиях и догмах. Вот выдержка из его приказа № 14 от 19 ноября
«1. Хождение, как ползанье мух осенью, отменяю и приказываю впредь в армии ходить так: военный шаг – аршин, им и ходить. Ускоренный – полтора, так и нажимать.
2. С едой не ладен порядок. Среди боя обедают и марш прерывают на завтрак. На войне порядок такой: завтрак – затемно, перед рассветом, а обед – затемно, вечером. Днем удастся хлеба или сухарь с чаем пожевать – хорошо, а нет – и на этом спасибо, благо день не особенно длинен.
3. Запомнить всем – и начальникам, и рядовым, и старым, и молодым, что днем колоннами больше роты ходить нельзя, а вообще на войне для похода – ночь, вот тогда и маршируй.
4. Холода не бояться, бабами рязанскими не обряжаться, быть молодцами и морозу не поддаваться. Уши и руки растирай снегом!».
«Ну чем не Суворов? – писал в воспоминаниях Мерецков. – Но ведь известно, что Суворов, помимо отдачи броских, проникающих в солдатскую душу приказов, заботился о войсках. Он требовал, чтобы все хорошо были одеты, вооружены и накормлены. Готовясь к бою, он учитывал все до мелочей, лично занимался рекогносцировкой местности и подступов к укреплениям противника. Соколов же думал, что все дело – в лихой бумажке, и ограничивался в основном только приказами».
После совещания командование фронта постановило просить Ставку о замене Соколова другим командующим. Ставка убедилась в профессиональной непригодности командарма Соколова и 10 января его отозвали в Москву. 2-ю ударную армию принял генерал-лейтенант Н. К. Клыков.
Успешные действия немецкой разведки
Немецкой разведке удалось вскрыть подготовку фронта к наступлению и выявить направление главных ударов в районе Селищ, с плацдармов у Грузино и Киришей и в районе Погостья. Начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Ф. Гальдер во время войны вел дневник, где отмечал важнейшие события, происходившие на фронте и в ставке фюрера. 27 декабря
28 декабря Ф. Гальдер вновь отметил: «Множатся признаки того, что противник готовит новое наступление на Волховском фронте, а также из района Ладожского озера в южном направлении. В радиопереговорах принимает участие новый крупный штаб, который, по-видимому, должен взять на себя общее руководство наступлением противника».
Не теряя времени, немцы заменили потрепанные в боях части свежими, а 39-й моторизованный корпус отвели в район Любани для отдыха и пополнения. Там же в резерве находилась 285-я охранная дивизия.
Немецкое превосходство в воздухе
В течение января авиационный парк Волховского фронта значительно пополнился, в частности прибыли пять истребительных авиаполков. К началу февраля военно-воздушные силы фронта насчитывали уже 313 боевых машин, но легкомоторные самолеты по-прежнему составляли значительное большинство. 188 вновь поступивших самолетов У-2 командование ВВС фронта передало в начале февраля в распоряжение ВВС 2-й Ударной, 4-й, 52-й и 59-й армий. Против Волховского фронта действовало в то время 385 боевых самолетов. Таким образом, превосходство врага в воздухе оставалось неизменным. Старые бомбардировщики и У-2 не могли противостоять мессершмиттам и фокке-вульфам, которые сбивали их, как в тире. Против наших войск и их единственной главной коммуникации действовало 250 немецких бомбардировщиков, а 2 февраля Гитлер приказал бросить сюда еще и авиацию дальнего действия.
Горловина прорыва, дороги
Немцы, оценив стратегическую важность горловины, чрезвычайно укрепили свои позиции. Кроме того, прочность немецкой обороны обеспечивалась громадным превосходством врага в авиации. Как только наши войска начинали давить немцев, те вызывали свою авиацию, которая разносила все в клочья. Ведь только одна бомба среднего калибра в
К марту наше наступление застопорилось. Бойцы были крайне измождены, боеприпасов почти не было. Над нашими позициями постоянно висели немецкие самолеты и бомбили, бомбили, бомбили. У немцев было полное господство в воздухе. Враг имел возможность оперативно перебрасывать свои соединения, боеприпасы, артиллерию по шоссейным и рельсовым дорогам. Снабжение нашей наступающей армии осуществлялось всего по двум дорогам – северной и южной. Их вынуждены были проложить прямо по болотам, создавая гати и бревенчатые настилы. То, что создавалось строителями за неделю, за час разбивалось немецкой авиацией. Наша зенитная оборона была малочисленной, снарядов не хватало и немецкие летчики безнаказанно летали на низкой высоте прямо над головами наших бойцов.
(Примечание автора сюжета: наличие у немцев шоссейных и железных дорог и вытекающая из этого реальная гораздо большая оперативность в переброске войск во многом решила исход операции. Именно по этому за Ржев - крупнейший железнодорожный узел - развернутся беспощадные и непрекращающиеся бои. Но это уже другая история. Видео-материал отснят и ждет своего часа.)
Весенние разливы не позволяли использовать дороги. И тогда решили возобновить строительство узкоколейной железной дороги от Мясного Бора до Финёва Луга. Измученные люди нашли силы, чтобы весь апрель укладывать рельсы под бомбами и снарядами по лесной просеке в
На каждый наш снаряд противник выпускал 50–60 снарядов
Траншеи заливало водой. На болотах начали строить верховые блиндажи. Бывший начальник инженерных войск Волховского фронта А. Ф. Хренов вспоминал: «А сколько мук и ухищрений стоила любая саперная работа! Здесь и на сухих местах не отроешь под окоп положенные «метр десять» – уже через
Командиры окруженных частей еще в начале апреля, до весенних разливов, организовали для бойцов пункты отдыха с санобработкой, починкой обуви и обмундирования. С приходом настоящей весны эти пункты продолжали действовать, но добираться до них становилось все труднее.
Немцы бомбили круглосуточно. 2-я Ударная опять стала голодать. Спасение было в том, что осталось много лошадей корпуса Гусева, убитых еще зимой. Бойцы называли эту пищу «гусятиной». Из-за куска такого мяса или кости случались драки с применением оружия.
У Мерецкова был шанс отрезать первый армейский корпус немцев в районе Чудово
Между частями 2-й Ударной армии Волховского фронта и 54-й армией Ленинградского фронта оставалось всего
Мерецков так и не получил обещанной общевойсковой армии.
Он вспоминал: «Принимая решение на перенесение усилий к району прорыва, командование фронта опять исходило из того, что скоро прибудет обещанная общевойсковая армия. Поэтому задача по расширению прорыва обороны противника решалась одновременно с задачей по развитию наступления в глубину. Но армию мы не получили. Своих же сил для одновременного решения этих двух задач фронту не хватало. Я известил об этом Ставку, однако она не внесла исправлений в план операции». Таким образом, из воспоминаний Мерецкова следует, что ввести 2-ю Ударную армию в узкий коридор прорыва приказала Ставка, т. е. Верховный Главнокомандующий Сталин. Значит, на Сталине лежит большая доля ответственности за весь ход операции. Но, с другой стороны, кто же тогда мог представить, что две советские армии окажутся неспособными отобрать у немцев десяток деревень по обе стороны Мясного Бора?
О генерал-лейтенанте Власове
Когда в апреле во 2-ю Ударную был назначен А. Власов вместо Клыкова, ему сразу стала ясна обреченность армии, но он добросовестно готовил отступление. Армию надо было выводить из болот еще в феврале, когда болота были скованы льдом, а весной было уже поздно. Знамя 2-й Ударной армии Власов заранее отправил на большую землю, поэтому армия, как боевая единица, сохранилась, далее она принимала участие в снятии блокады Ленинграда. Власов отдает приказ эвакуировать из района боев через коридор гражданское население. Но выполнить этот приказ было почти невозможно.
В советской литературе утвердилась версия о том, что Власов сознательно самоустранился от руководства остатками армии, т. к. давно замыслил перейти на сторону противника. В свое время эта версия активно поддерживалась государственными и партийными органами, поскольку И. В. Сталину было крайне необходимо свалить на кого-нибудь ответственность за провал операции. Особенно она устраивала военных руководителей всех рангов, имевших отношение к подготовке и проведению Любанских боев, т. к. в значительной мере снимала с них вину за огромные жертвы и неудачный исход операции. Данная версия и по сей день встречается в специальных исторических трудах и популярных изданиях. Однако факты доказывают обратное. Власов отнюдь не помышлял в то время о предательстве. Он честно выполнял свой долг, по крайней мере, как умел, но нервное потрясение на полдня (24 июня) привело его в состояние прострации. Даже простой перечень лиц, которых он первоначально взял с собой, свидетельствует о его стремлении до последнего момента сохранить управление остатками армии. Но именно теперь управление оказалось полностью утрачено, т. к. немцы ворвались в боевые порядки выходивших из окружения остатков армии, расчленили их и приступили к уничтожению. Отход армии потерял 24 июня организованный характер. Тем не менее, днем и вечером 24 июня через Долину смерти прорвалась основная часть окруженных.
Власов не смог выйти из котла. Его арестовали полицаи. Затем, уже в плену он дал согласие на сотрудничество с немцами. Однозначно следует сказать, что сотрудничество генерала с фашистами, создание РОА – это предательство своего народа, но это было после ареста и никакого отношения ко 2-й Ударной не имеет.
Предательство
2 июня на сторону врага перешел помощник начальника 8-го отдела штаба 2-й Ударной армии техник-интендант 2-го ранга С. И. Малюк. Он передал немцам шифрованные документы, из которых неприятель узнал план отхода, боевые возможности и расположение частей армии. Теперь немцы знали все. Отныне только мужество и стойкость могли спасти воинов 2-й Ударной. Все, что происходило до сих пор, было лишь прелюдией к трагедии, которая начиналась теперь в Волховских лесах.
На перегруппировку сил не было ни сил, ни времени
Первый заместитель начальника Генштаба А. М. Василевский рекомендовал М. С. Хозину не распылять силы, а собрать их в один кулак и без промедления нанести врагу решительный удар. Хозин сам понимал, что нельзя позволить немцам закрепиться в коридоре. Именно поэтому он бросал в бой все, что удавалось «наскрести» по всем армиям Волховской группы. Он не мог ждать, пока эти подразделения соберутся воедино – сопротивление врага в коридоре с каждым часом нарастало. По той же причине все прибывшие пополнения немедленно поступали в распоряжение атакующих частей. Конечно, можно было перебросить сюда еще одну дивизию из 4-й армии, но тогда требовалась предварительная перегруппировка сил в самой 4-й армии, ибо в противном случае оголился бы и без того слабо прикрытый северный фланг Волховской группы. Но для перегруппировки тоже требовалось время, которого у командующих не было.
Из воспоминай ветерана о коридоре смерти
Ветеран 92-й дивизии М. Д. Панасюк, выходивший из окружения в ночь на 25 июня, вспоминал: «Вот здесь и начался завершающий этап нашей гибели. Все двинулись в этот коридор, как стадо овец, толпой, без применения самой элементарной тактики. Вот тут-то началась мясорубка, такой я больше не видел до конца войны. Коридор был шириной 100–200 м,, по обе стороны немцы устроили дзоты, закопали танки и вот когда эта толпа зашла в этот коридор, нас начали косить со всех видов оружия как траву, были только слышны стоны раненых, стрельба, и все это было покрыто густой пеленой дыма, через который ничего нельзя было увидеть и нечем было дышать [...] Толпа с каждым шагом начала редеть, мы ползли вперед, а позади оставались трупы убитых и раненые, которым не на что было надеяться. Вот так мы и ползли, не знаю, сколько времени, но когда подходили к своим позициям, начинало уже светлеть. Но здесь фашисты устроили такой минометный заградительный огонь, что мы не могли поднять головы. Многие, которые проползли весь этот ад, под конец были убиты или ранены, здесь и мне немного не повезло [...] Из 19 человек 203-го стрелкового полка, выходивших из этого ада, осталось нас двое, и то мой солдат был тяжело ранен, а всего из дивизии вышли из окружения 83 человека».
Ответственный секретарь редакции газеты «Отвага» В. А. Кузнецов приводит в своем дневнике слова одного из бойцов Мясного Бора: «А, ведь, вот не нашлось таких, которые захотели бы остаться у оккупантов. Все пошли. Я омертвел весь, а шел».
Поэты – филологи - поисковики
На фронт рвется сын известного поэта Эдуарда Багрицкого – Всеволод. Он получает назначение корреспондентом в газету «Отвага» во 2-ю Ударную армию. Во время налета на Дубовик 26 февраля он погиб. На место Багрицкого в редакцию прибыл другой поэт — Муса Джалиль (старший политрук М. М. Джалилов). Художником в редакции «Отваги» служил московский ополченец скульптор Е. В. Вучетич, уже успевший повоевать рядовым бойцом в 33-й армии. Когда Багрицкий погиб, Е. В. Вучетич вырезал на листе фанеры эпитафию для его могилы со строками стихов М. И. Цветаевой:
«Я вечности не приемлю,
Зачем меня погребли?
Мне так не хотелось в землю
С любимой моей земли».
Джалилов попадает в плен. В плену участвует в организации побегов. Но его выдают провокаторы и расстреливают. Все это станет известно лишь годы спустя. А после войны его семья считалась семьей изменника Родины.
В